Исповедь Такхизис

[Fatalis]

Исповедь Такхизис.

(автор – Fatalis)



Бета-тестер: Лаки (Lucky). Спасибо ей за огромное за проделанную работу: выисканные ошибки и несоответствия.

Фэндом: Драгонлэнс

Персонажи: Такхизис, Рейстлин, Крисания, Паладайн.

От меня: фик представляет собой «мемуары» от лица Такхизис из жанра «об этом история умолчала». То есть у Маргарет Уэйз и Трейси Хикмена вы такого сюжета не найдете. Все выдумано мной и взято, так сказать, под мою ответственность. Заранее говорю, что образы героев (особенно Такхизис) получились не совсем такие, как у авторов, во-первых, потому что я не автор, а простая русская фанатка, а во-вторых – этого требует сюжет.

Ну, и напоследок: в качестве эпиграфов взяты цитаты из песен групп «NIGHTWISH» и «МЕЛЬНИЦА», а главные герои принадлежат Маргарет Уэйс и Трейси Хикмену.

Гнилые помидоры и тухлые яйца, если душа запросит, обязательно оставлять в комментах. Там, кстати, и лежит сам фик.

@музыка: Мельница - Мертвец

Comments

[Fatalis]

"I prayed for pleasure wished for love

Prayed for you... "



"Never pray for me!"



"Who the hell are you for me

But a mortal dream to see?"



"This apathetic life must drown

Forever just for me"



"Leave me be



"From cradle to coffin

Shall my wickedness be your passion"





"Я молила об удовольствии, желая любви, Молила к тебе..."



"Никогда не молись на меня!"



"Ты ад для меня и

смертельное видение".



"Эта безразличная жизнь должна утонуть, навеки и только для меня".



"Оставь меня!".



"От колыбели до самой могилы

Да будет моя злость твоей страстью!".



NIGHTWISH – «Devil & The Deep Dark Ocean»



***

Я давно слежу за ним.

При появлении на свет любого живого существа я с материнской любовью одариваю каждого тьмой. Она спит глубоко в недрах души, и даже Светлый Паладайн и его приспешники не в силах изгнать её оттуда. Часть меня навсегда остается с человеком ли, с эльфом… Я денно и нощно лелею посеянные зерна, чтобы когда-нибудь выращенный раб занял МОЮ сторону в вечной борьбе с братом.

В самом начале своего пути Рейстлин ничем не отличался от других существ, я тратила на него ровно столько времени, сколько и на остальных: для меня все существа после рождения одинаковы и лишь потом, когда при взрослении аура некоторых окрашивается в черный цвет, я приближаю их к себе еще больше, чтобы раб, погруженный в тщательно сплетенную мной паутину, никогда уже не обратился к Свету.

Но я пропустила тот момент, когда зерна, зароненные в Рейстлина, дали первые всходы. Было не до него: я воспитывала будущих Повелителей Драконов и собирала армии драконидов. Глобальные планы по обретению единоличной власти над Кринном захватили всю мою сущность, и я меньше отвлекалась на всякую мелочь, не вяжущуюся с грандиозностью моих замыслов.

А между тем мой величайший враг и союзник рос. Когда он достиг поры юношества, я с удивлением обнаружила его силу. Не ту, которую он позднее получит от Фистандатилуса, а ту, что заставляла его с упоением сидеть за книгами и впитывать каждую крупицу знаний. Он жаждал власти, как и многие. Он хотел силы и независимости. Как и многие. Но только у него хватало воли и терпения не сходить с намеченного пути и добраться до финала.

Я нашла себе новую игрушку.

На севере собирались огромные армии, грозя обитателям Кринна скорой войной. Повелители были взращены и уже без моей помощи управляли тысячами драконидов. По моему зову проснулись злобные драконы, готовые убивать и уничтожать во славу Моего Темного Величества. Не забывая вовремя сеять Тьму по всему Кринну, я наблюдала за ним. Вместе со мной Рейстлин начинал свое восхождение к власти и могуществу, я была с ним, когда он убил иллюзию своего брата и бросил друзей на корабле, атакованным одним из моих драконов, когда война уже началась. Я незримо любовалась его первыми неудачными магическими опытами и первыми победами над другими и, главное, над самим собой, над своей нелепой оболочкой, которая мешала его духу подняться на недостижимые для тела высоты. Я наблюдала за ним точно так же, как это делал мой неугомонный братец, но ни он, ни я не подталкивали его к одной из сторон силы. Мы оба понимали, что, если мы устроим битву за его душу, мы потеряем и Рейстлина, и нужные нам сейчас силы. Поэтому тем слаще была радость победы в тот день, когда он надел черную мантию. О, как я ликовала! Как сотрясалась Бездна от моего хохота и страстей, бурливших во мне. Никогда я еще так не злорадствовала, как в тот момент, когда увидела своего братца, в миг поникшего и удрученно качающего головой. Паладайн ушел тогда, не сказав ни слова, не выдав ни одного упрека и очередного зловещего пророчества. Мое торжество было полным. И именно оно затмило мой рассудок, и я перестала осознавать, как уважение и в некоторой степени восхищение перешло в страсть. В жгучую, сжигающую, острую, такую же черную, как тьма в моей душе. Все больше и больше времени я стала проводить в человеческом обличье, приняв в себя человеческие чувства и взгляды. Происходило немыслимое: я, божественная сущность, яростная первозданная сила, признающая только разрушение во имя разрушения, становилась человеком. Сознательно. Страсть, что я испытывала к этому магу, была подобна неукротимому урагану, который смел с лица земли город Истар, и Бездна дрожала, когда я в драконьей ипостаси бессильно била хвостом по грязно-розовому пространству и ревела от безысходности. Ибо понимала, что разрушаю саму свою сущность, признавая, что испытываю к человеку (даже не к богу!) человеческие же чувства. Ни к чему богам терять голову. Или даже все пять.

От осознания своей слабости хотелось выть, проклиная и себя, и его. В свободное от этого время я грызла ногти своей человеческой ипостаси и безумным взглядом пронзала пустоту Бездны. В эти мгновения мое сознание было далеко от материальной оболочки. Со всей искусностью Темной Богини, призвав на помощь всю изощренность тьмы, составлявшей ядро моего существа, я вынашивала в себе мысли черные, как ЕГО мантия, и пылающие, словно жар кузницы Реоркса. Не было в них места любви, пониманию и взаимопожертвованию, а было желание овладеть этим человеком и сломать его волю, полностью подчинив себе, ибо даже надев черную мантию, Рейстлин не стал моим рабом. Временный союзник, признавший превосходство моих методов над методами Паладайна и делающий мне, Великой Богине, словно одолжение своей помощью в Войне Копья! О, как меня это злило! Страшно злило! Смотрела на его саркастическую усмешку на совете Повелителей Драконов (лучших из лучших, кого я могла отобрать! Была там и его кровная сестра – жалкое и бледное подобие моей сущности - и сознательно разжигала костер, в который превратилась моя душа.

Первый раз в своем существовании я не знала, что мне делать.

Первый раз ощутила свое полное одиночество. Ведь даже к Паладайну, с которым, несмотря на непрекращающуюся войну, мы иногда миролюбиво разговаривали и спорили, с этим не подойдешь.

Я не придумала ничего лучшего, как действовать силой. Подавить свои чувства. Но проходили дни, а черная страсть к Рейстлину не утихала, наоборот, её пожар разгорался все ярче и ярче…

И я не заметила, как проиграла.

И схватку с зовом своей души, и Войну Копья, величайшую битву с моим братом со времен Хумы.

Несмотря на численный перевес, несмотря на явное превосходство в силе и вооружении, я проиграла.

Проиграла красиво.

С рассыпающимся в пыль храмом, бесславно бежавшими драконидами и Рейстлином, стоящим на пепелище и со скукой смотрящим, как рушится все то, что я с таким трудом и старанием выстраивала.

Его предательства я ожидала. Страсть не затмила мой рассудок настолько, чтобы ожидать от него благородства и верности, но настолько, чтобы не ждать этого именно сейчас.

Он мысленно обратился ко мне, кинув несколько издевательских фраз и ушел в свою башню, разве что не хлопнув дверью.

А я осталась в Бездне, перед закрытыми воротами на Кринн, в бешенстве смешав иллюзорные небо и землю и извратив реальность до неузнаваемости. В бешенстве меня сторонится даже мой брат, предпочитая отсидеться и переждать бурю. Вреда ему никакого я не причиню, несмотря на огромное желание, но, как я понимаю, ему неприятно это крайнее проявление моей сущности. Но тогда, после поражения, я была вдвойне страшна. Потому что кроме ярости и злости, во мне кипела и бурлила страсть. Я была вне себя одновременно и от осознания своего проигрыша, и от восхищения. Никому раньше не удавалось щелкнуть меня по носу столь эффектно и красиво. И никому раньше не удавалось разбудить во мне столь противоречивые чувства, которые я не могла бы потушить в себе такое долгое время…

А время шло.

Я искала лазейку, пытаясь пробраться на Кринн. И не столько меня интересовала власть над миром, сколько власть над одним этим человеком, дающая ощущения острее, чем окончательная и бесповоротная победа над Паладайном. Брат - извечный враг и равный противник. Рейстлин же был человеком, осмелившимся бросить вызов богам.

Его сила росла. Теперь даже в то время, когда он не держал в напряжении свое сознание и спал, я не могла проникнуть в его разум. Но я могла частично заглянуть в его башню и видела, как он пытается создать жизнь, уподобившись Творцу. И опять ярость вперемешку с восхищением захлестывала рассудок, вынуждая выворачивать Бездну наизнанку в приступах… страсти? ненависти?

Воистину, такие сильные чувства могут испытывать только боги и безумцы…

[Fatalis]

…Рейстлин никогда не останавливался на достигнутом. Когда через два года в библиотеке Палантаса состоялась его первая встреча с жрицей Паладайна Крисанией, я насторожилась. Свет и добро, так и струящиеся вокруг неё, не могли скрыть от меня темные семена, давшие всходы. Паладайн тоже знал о них, иначе какой же он Бог, если не может читать в душах своих жрецов и жриц.

Крисания как истинная жрица Паладайна сопротивлялась моему дару и с корнем вырывала тьму из своего сердца. Но ведь я умею сеять в душах не только зло. Целый ряд пагубных страстей и желаний находится в моем подчинении, а некоторые из них поначалу и не отличишь от добродетелей. Но несмотря на это, путь в душу этой женщины был мне заказан – брат взял её под свое покровительство и мне приходилось только догадываться, что творилось в ее сердце, как Паладайну приходилось догадываться о намерениях Рейстлина. Впрочем, мы оба быстро поняли, что он задумал.

Стать богом – мечта практически любого существа. Власть, сила, независимость – кто об этом не мечтает хотя бы сне? Рейстлин не мечтал. Просто твердо шел к намеченной цели. Он придумал прекрасный план: войти в Бездну, убить меня и занять мое место. Я была в восторге. Он сам придет ко мне! Сам! Он станет бить меня сильнейшими древними заклятьями, которые не в силах были произнести и древние колдуны, но все равно проиграет. Потому что я не человек, чтобы меня можно было победить. Сейчас я мучаюсь от обуревавших меня человеческих чувств, но я по-прежнему являюсь нематериальной сущностью, неотделимой от этого мира. И тогда я поставлю его на колени! Я доведу его до отчаяния и заставлю страдать! Я причиню ему такую страшную боль, которую не выдержали бы и камни. Даже если я сумею сломать его, я не буду этого делать. Зачем мне безвольный раб, когда на Кринне у меня их тысячи? Мне нужна будет его злость. Сильная, доходящая до такой концентрации, что, кажется, она начнет уже изливаться подобно яду. Такую злость могут испытывать только могущественнейшие люди, доведенные до предела своих возможностей. И потом… ОН БУДЕТ МОИМ! Только моим!

Я хохотала, запрокинув человеческую голову к нескончаемому небу Бездны и кричала его пустой бесконечности о своих желаниях, и эхо разносило на многие мили отголоски моего страшного голоса. Мой! Мой! МОЙ!

Единственное, что меня удивляло, это спокойствие, с каким брат благословил свою жрицу. Наверняка, у него были какие-то планы, в которые он не собирался меня посвящать, впрочем, как и я его в свои.

Я с затаенной усмешкой наблюдала, как Рейстлин умело играет на чувствах Крисании, искренне смеялась, видя, как он кашляет и шатается якобы от болезни, вызывая её жалость и сочувствие. Я-то прекрасно знала, что он, хоть и неизлечим, вполне может держать себя в руках и дать волю своего больному телу не на её широко распахнутых глазах. Ведь на самом деле он ненавидел жалость. Даже сильнее, чем меня. Но ради своей цели он был готов на все. Абсолютно на все. Когда Крисания искренне уверовала, что может привести его к добру, я готова была низко поклониться этому магу, я, Богиня! Впрочем, он этого все равно не смог оценить, поэтому оставалось только еще сильнее ждать того момента, когда он наконец-то придет ко мне!

Мы, Боги, никогда еще не перемещались во времени. В этом он нас опередил. Я прицепилась к его сознанию и попала в Истар вместе с ним. Приятно было опять смотреть на прекрасный, но погрязший в неверии город. Мало того, что они пытались диктовать Паладайну свои условия, так они еще забыли и обо мне! Все меньше и меньше новых храмов, меньше новых культов и кровавых жертв. Мне нужны были кровь, боль и страдания, поэтому я дала свое согласие Паладайну на кару этих ничтожных людишек. Сейчас, когда при перемещении мое сознание наложилось на меня прежнюю, придется заново давать свое согласие.

Я ни на секунду не усомнилась, что Рейстлин победит старикашку Фистандатилуса, хоть он и был великим магом. Тебе не сравниться с моим лучшим врагом! Гнить тебе в сырой земле, черный маг.

И Рейстлин победил.

Я громко аплодировала и облизывалась, предвкушая, когда я наконец утолю гложущий меня голод.

Несмотря на ожидание скорой встречи, я продолжала искать способы спуститься с неба на землю в прямом смысле и попасть к нему. К этому меня толкало одно обстоятельство. Ревность.

Да, да и еще раз да. Новое человеческое чувство, охватившее меня, было не менее жгучим, чем неразделенная страсть. Все чаще и чаще я останавливала рвущийся наружу злобный порыв, когда видела, как Рейстлин разговаривает с Крисанией. Чаще всего разговоры эти были о вере и о нас с братом в частности, но не они меня волновали. Даже невооруженным глазом было видно смятение жрицы, когда Рейстлин раскрывал перед ней истинную сущность Короля-Жреца, её нерешительность и собравшиеся было поколебаться устои. О, как это было трогательно, когда Крисания разрыдалась, а мой, МОЙ Рейстлин очень вовремя пришел ей на помощь, подставив свою грудь. Я просто выла, когда она прижалась к нему, размазывая по лицу слезы, а он гладил её по волосам. Только Крисания не видела того, что видела я. Например, его усмешку при этом.

Ревность подгоняла меня. И я нашла способ.

Я лишу его сна, потому что сама стану его сном.

Мне удалось удивить и смутить его. В одну из ночей я ворвалась в его сознание темным вихрем. Но не давила на него, отныне я не могла делать этого. Я просто… ему снилась. Приняв облик Темной Искусительницы.

Он не спал несколько ночей, просыпаясь в холодном поту, еще более больной и слабый, чем раньше. Он не пытался не спать, потому что отдых был необходим для восстановления его сил, но каждый раз с ненавистью шептал в мой адрес проклятья. Это было больно, но это было сладко. Каждую ночь я манила его, оплетая паутиной страсти и он тонул в ней, пытаясь неловко выбраться, ведь прежде всего он был мужчиной, а уже потом могущественным магом. Его ненависть росла, моя страсть тоже, ведь я была так близко! Еще чуть-чуть и вместо невидимых туманов его сознанья я коснусь горячей золотистой кожи! Я была очень близко…

Но он нашел против меня оружие. Крисания, праведная дочь Паладайна, будь она трижды проклята! Теперь каждый раз, засыпая, он представлял её облик, и свет, нисходящий с её белого, будто мраморного лица, отгонял меня и вышвыривал из его сознания. Не будь её, эту схватку я бы точно выиграла, ведь он поддался мне. Пусть во сне. И пусть ненавидел при этом, как не ненавидел никогда. А кто сказал, Рейстлин, что твоя ненависть мне неприятна? Я жажду её так же, как и тебя самого.

После поражения я пыталась усмирить свою злость и досаду, но не такова моя натура. Не справившись с собой, я попыталась проникнуть в сознание жрицы, чтобы выместить на ней свои чувства, но Крисанию охранял Паладайн, и я могла только бессильно смотреть, как спокойно её спящее лицо и исходить черной завистью, ведь это я добилась того, что ОН видел это лицо каждой ночью. Будь ты проклята, жрица! Я прекрасней и желанней тебя в тысячу раз, но проиграла. А ты, сама того не подозревая, погруженная в свои мелочные испуги, выиграла…

Я падала. Неуклонно падала вниз, со своего великого трона, в грязь под его ногами. Все мои мысли занимал только он. Все свои силы я направляла на то, чтобы материально воплотиться на Кринне. Из грозной и могущественной Богини зла превращалась в человека. Злого, подлого, отвратительного, но человека.

А Рейстлин отнюдь не радовался своей победе надо мной. Он жил на пределе, постоянно ожидая от меня или от старухи-судьбы очередной гадости. Что ж, вот она, расплата за посягание на могущество.

А я… что ж, я нашла другой способ завладеть им раньше, чем он сам сунется ко мне в пасть. Проникнуть в сознание людей, получить в свое распоряжение чужое тело – злобная радость хлестала через край. Правда, при этом я теряла большинство своей силы, ибо смертная оболочка никогда не сможет выдержать божественную мощь, но мне было все равно. Я искала подходящую жертву. Желательно, слабую – надо экономить силы, ведь основная битва еще впереди.

[Fatalis]

***

И вот я – служанка. Безродная девушка, подобранная священниками на улице и воспитанная при храме. Еще вчера она благоговейно замирала перед статуей Паладайна, шепча одной ей известные молитвы, а сегодня её личность подавлена моей могучей волей и забита в самый дальний уголок сознания. Сегодня я – хозяйка её тела, её мыслей, её движений…

Осторожно ступая по гулкому помещению огромной библиотеки, я бережно несу поднос и из-под полуопущенных ресниц изучаю Рейстлина. Мои колени и руки дрожат, когда я подхожу все ближе и ближе к нему. Разум ликует: «Смотри, вот он! Только подойди и дотронься! Он твой! Твой!». Я пытаюсь сосредоточиться, но не могу, и человеческое тело на миг перестает меня слушаться, поднос чуть не выпадает из рук, а воля девушки-служанки вырывается из своей темницы, но я безжалостно запихиваю её обратно и беру себя в руки. Ничто, ничто не должно мне сейчас мешать!

Рейстлин, согнувшись, сидит за одним из столов. Вокруг него крепостной стеной высятся древние фолианты, не достававшиеся с полок с момента их написания, насквозь пропахнувшие пылью и мудростью. Книги готовы рассыпаться, и Рейстлин нежно перелистывает страницы, боясь сделать хоть одно неверное движение, которое может стоить жизни древней мудрости.

На меня он не обращает внимания. Книги, книги, книги, бесконечные книги – вот чем он поглощен.

Страсть скрутилась тугим комком и попыталась вырваться из меня, но я крепко зажмурилась, призывая все силы, чтобы успокоиться. Перед глазами заплясали звезды и разноцветные круги, дышать совершенно невозможно…

Что ты делаешь со мной, маг? Что ты делаешь…

Я жадно осматриваю его сгорбленную фигуру, запоминаю каждую черту худого изможденного лица, сладко замираю при каждом его движении, будь то перелистывание страниц или непроизвольное касание посоха.

Что ты делаешь со мной…

-Я принесла ужин, господин… - я усмиряю свой голос, привыкший посылать в бой армии драконов, и вкладываю в него столько смирения, сколько могу. Эта роль абсолютно чужда мне, но я самая великая актриса из всех ныне живущих на Кринне.

-Можешь уносить, я не буду есть. – Он даже не оторвался от витиеватых строчек, начертанных древними письменами. Очень быстро их смогли бы прочесть разве что мы, боги, Астинус и… и он.

-Вы не должны так много работать, господин… - рвущиеся на волю чувства почти не перебивают почтительность в голосе.

Он проигнорировал мои слова, ни вздохом, ни движением, ни даже словом не показав, что слышал их. Никому и никогда раньше я не позволяла даже стоять ко мне спиной. Никогда раньше я не позволяла себе проявлять слабость…

Я – Искусительница, но сейчас я сама искушаюсь и, не выдержав, медленно захожу сзади и кладу нежные загорелые руки девушки-служанки ему на плечи.

Он вздрагивает, потом замирает, но не оборачивается.

Его спина напряжена и я почему-то точно знаю, что не от моих прикосновений, а от многочасового непрерывного труда.

-Что тебе нужно? – глухо раздается из-под надвинутого на лоб капюшона.

-Господину не стоит много работать, господину нужен отдых, – еле слышно лепечу я, внутренне содрогаясь от ощущений, которые приносит мне касание теплого бархата.

-Я сам разберусь, – раздраженно отвечает Рейстлин, передергивая плечами, чтобы стряхнуть мои руки.

Но я цепко держу его за плечи.

Ты мой, маг! Мой!

Я нежно провожу по его плечам, с удовольствием ощущая, как еще больше напрягаются мускулы под мантией.

-Во имя Такхизис, убирайся!

-Господин! – слышу я испуганный голос девушки-служанки. Именно так, по моему мнению, должна вскрикивать женщина, верующая в Паладайна и услышавшая запретное имя злой богини.

А я уже не могу сдерживаться. Видеть его так близко, касаться – и хладнокровно вести беседы? Не могу, не могу, не могу!!! Хоть десять Паладайнов будут стоять за спиной и держать меня за руки.

Я сдернула с мага капюшон и припала к его шее, теряя волю от близости его кожи и еле уловимого запаха розовых лепестков. Я крепко обхватила его тело руками, прижимая себе, наслаждаясь каждой секундой, которую он провел в моих объятиях. Я не контролировала себя. Сквозь голос страсти пробивался вроде мой, но чужой голос. Это кричала девушка-служанка, наполовину вырвавшаяся из своей тюрьмы. Я ментально ударила её, приказав заткнуться, потому что её крики мешали мне целовать того, о ком я столько лет мечтала…

Когда сильные руки оторвали меня от желанного мага и швырнули на пол, я все еще не могла прийти в себя.

-Такхизис! – страшно закричал Рейстлин.

Он возвышался надо мной подобно древнему герою, карающего ничтожную тварь, копошащуюся у него в ногах.

Его крик заставил туман, застилавший глаза, рассеяться, в голове прояснилось, и я встала.

Он стоял напротив меня, сжав обоими руками посох и метая глазами молнии.

В его глазах я прочла ненависть и страх. Он все еще боялся меня, этот могущественный маг, посмевший бросить мне вызов. Так расплачивайся за это, Рейстлин!

Он молчал.

Мысли его метались, но внешне он оставался спокоен и подчеркнуто холоден. Лишь только глаза… его глаза…

-Убирайся… - наконец процедил он. – Не знаю, как ты сделала это, но на Кринне у тебя нет твоей силы!

Я звонко расхохоталась. Ну конечно, он не понимает! Он думает – это игра, очередная моя хитрость…

-Не так ты и проницателен! – зло бросила я, с острым удовольствием наблюдая, как он сжимает губы в тонкую нить. Ты опять ускользнул, Рейстлин, ты опять не дал мне утолить мой голод! Ты мучаешь меня, сам того не осознавая. Так и я буду тебя терзать!

Я резко притянула его к себе за мантию. Так, что до его лица оставалось меньше дюйма. Его дыхание согревало мои губы, я не видела ничего, кроме его зрачков. Глаза в глаза. Поединок воли. Испытание стойкости. Посмотри, маг, посмотри в глаза тьме! Посмотри в глаза тьме и содрогнись перед моим могуществом! Почувствуй себя вошью перед ликом Темной Богини!…

А взгляда он так и не отвел.

Я влепила ему звонкую пощечину и опять расхохоталась безумным смехом. Потом снова притянула за мантию и страстно поцеловала, вложив всю свою душу и ненависть. Ты мой, человек! Ты мой! Ты достоин меня, маг, не испытывающий перед моей силой благоговения! Твоя непокорность будет вознаграждена! Сполна, маг, сполна!

Я продолжала терзать его губы и никак не могла насытиться. Руки уже начали нетерпеливо сдирать с него мантию, когда Рейстлин опять отшвырнул меня от себя. Он вытер окровавленные губы рукавом мантии и зло прошипел:

-Убирайся, Такхизис. Убирайся, пока ты не пожалела, что Творец создал тебя!

Я извивалась на каменном полу и громко хохотала. Как прекрасен! Как до безумия хорош! Угрожает, ненавидит, боится, сопротивляется, бросает вызов, служит тьме… Рейстлин Маджере, ты лучшее, что случилось со мной за все века моей жизни! И если бы не сумасшедший смех, что рвется из глубин моего тела, я обязательно сказала бы тебе об этом, ты слышишь, маг?

До меня доносится скрип распахнувшейся двери и легкий вскрик. На миг в поле зрения появляется ненавистное лицо Крисании.

-Одержимая? – испуганно спрашивает она Рейстлина, и, не дожидаясь ответа, хватается за медальон.

Но-но, братец! Не мешай моей забаве!

Крисания сбивчиво шепчет молитвы, и я чувствую все нарастающую светлую силу. Чужое тело, примеренное на мою душу, начинает зудеть. Я пытаюсь вернуть потерянную власть над телом и ударить жрицу по лицу, но Рейстлин перехватывает мою руку и прижимает её к полу.

-Ну же! – шепчет он, глядя на Крисанию.

Она прикладывает свой медальон к моему лбу и я чувствую огненный жар, растекающийся по телу. Нет, брат, нет! Что ты делаешь? Зачем даешь в руки смертной силу, способную изгнать меня? Нет, нет!

Я в судорогах бьюсь на полу, ощущая страшную боль, но до последнего борюсь. Я знаю, что проиграю, здесь у меня практически нет былых возможностей, но вернуться в Бездну, не выполнив задуманного?

Неравная схватка длилась недолго. Перед тем, как окончательно закрыть глаза, я в последний раз увидела два склоненных надо мной лица: одухотворенное общением со своим богом лицо Крисании и Рейстлина, из-под прищуренных глаз наблюдающего за моими метаниями…

Я разберусь с тобой, братик, а к тебе, Рейстлин, я еще вернусь! Ты уже давно склонился перед Тьмой во мне, осталась самая малость – склониться передо мной! Клянусь этой самой тьмой, я добьюсь тебя!

[Fatalis]

***

В Бездне я тут же обернулась Пятиглавой Драконицей и в приступе ярости разметала своих глупых слуг. Долго ревела всеми пятью головами и выпускала пламя, но успокоилась еще не скоро. А когда это произошло, ужаснулась содеянному. Я, Богиня Такхизис, стала рабыней своих желаний! Своих собственных страстей! Я забыла, кто я есть, и покрыла свое имя позором. Я позволила себе зайти так далеко, как не заходил еще ни один из моих братьев.

Я устало опустилась на землю. Вокруг меня – лишь бесконечная грязно-розовая пустота. Я сидела в ней несколько дней, возвращая былое могущество, потерянное при переходе в тело служанки.

Оно не возвращалось.

Волнами накатывал и отступал страх. Где, где моя сила? Я – богиня! Я – часть этого мира, концентрация одной из противоположных сил, я…

Нужно было просто сосредоточиться, чтобы собрать рассеянную по миру силу, просто сосредоточиться, но я не могла, потому что…

Закрывала глаза – и заново ощущала пряный запах его кожи.

Открывала их – и видела свое ничтожество.

Принимала человеческий облик – и дрожала от озноба при воспоминании о его терпком поцелуе.

Становилась драконом – и ревела, видя как моё былое «Я», моя сила и власть оставляют меня.

Я поняла, что попалась. Просто и глупо. Я никогда не стану богиней, пока не забуду об этих секундах, проведенных рядом с ним….

Кем я стала? Что ты сделал из меня, Рейстлин? И, главное, как?

Я превращалась… в человека, в шлюху, в размазню… Я! Я!!! И, знаешь, что самое интересное, маг? Я не могу забыть тебя! Ни на секунду, ни на минуту ты не отпускаешь меня… Я должна ненавидеть тебя за то, что ты со мной сделал, и я ненавижу тебя. Страшно и дико, как умею только я. Но чем острее ненависть, тем желанней ты становишься! О, пусть я буду проклята за свою слабость, а ты за свою силу! Пусть будет проклят этот мир, породивший тебя и пусть будет проклят Творец, породивший меня, а значит, приведший в этот мир соблазны и страсть!

Я больше не могу быть тем, кем должна. И пусть ты будешь проклят еще и за это…

Я опустилась на самое дно. Осталось совсем чуть-чуть…

[Fatalis]

***

И вот поэтому я пришла к тебе, Астинус, Вечный Летописец. Ты пишешь историю этого мира, но не историю богов. Видишь эту рукопись? Здесь записано все. С самого начала. Нет только конца, потому что даже я не знаю, каким он будет. Вот оно, свидетельство того, как низко могут пасть боги, позволив человеческому слиться с божественным. Вот вся правда о Такхизис, блистательной Королеве Такхизис, Темной Повелительнице Зла, которая уже несколько веков сражалась со своим братом, Светлым Паладайном; Такхизис, чье имя приносило проклятье и болезни, а краткое появление в душах людей вело к войнам и разрушениям; Такхизис, прекрасная и грозная, могущественная и властная, живое воплощения Зла и Тьмы; та самая Такхизис, что не устояла перед одним единственным смертным…

О, не ищи во мне знакомые черты, Астинус! Ты видишь перед собой совершенно другую женщину. Только не смотри мне в глаза… где-то там, на самом их дне еще плещутся остатки моей былой сущности и даже твое невозмутимое лицо изменится, когда ты заглянешь в душу Изначальной тьме…

Береги этот свиток. Может, он так и останется пылиться на одной из тысяч полок в твоем хранилище, может быть… Может быть, когда-нибудь и кто-нибудь прочитает его… Эта история не должна забыться… история величайшего падения и поражения за все эпохи Кринна… Прежняя Такхизис ушла. Что осталось от нее? Не знаю.

Береги свиток.

Прощай, я иду в Истар… к нему…

[Fatalis]

***



Все, к чему вела нас страсть,

Скоро все должно упасть…

«Мельница»



Я знаю, что Рейстлин находится в своей комнате. Сейчас поздняя ночь, но в последнее время он часто запирается у себя и отчаянно колдует, расшатывая основы Мироздания. Впрочем, не долго ему осталось, Мирозданию-то… По моим подсчетам, Катаклизм случится совсем скоро. Но я успею. А вот что успею – не знаю.

Проникнуть к нему не составило никакого труда: все спят… в том числе и храмовая охрана, как это ни странно.

И вот я стою в его дверях. Точнее, стоит тело юной и глупой аристократки, обремененное моей душой. Я выбрала самую красивую и самую слабую, чтобы она ни за что не выбралась из своей темницы. Уже никогда, потому что, когда я покину это тело, оно умрет так же, как и моя первая оболочка – та самая безродная служанка.

Рейстлин замечает меня сразу и выпрямляется, погасив магический огонь, охватывающий его руки.

-Такхизис?

-Да, – просто отвечаю я и подхожу ближе.

-Зачем пожаловала? – спокойно спрашивает он и убирает со стола магические книги. Он совершенно, абсолютно меня не боится. Ну конечно, давно уже понял, насколько я не опасна и уязвима… вот так…

-Ты знаешь, чего я хочу…

Он смотрит на меня долгим пристальным взглядом, прежде чем ответить:

-Знаю.

Я молчу, потому что не могу выговорить ни слова. Снова схожу с ума при одном его виде, снова дрожат руки и не хватает воздуха…

-Лучше уходи, Королева. Мы обязательно скоро встретимся. Но при совершенно других обстоятельствам и раскладе сил.

-Я уже давно не Королева, – шепчу я. – И знаешь, кто в этом виноват?

-Наверно, ты сама, – невозмутимо отвечает Рейстлин, прихлебывая какую-то жидкость. По комнате распространяется аромат высушенных трав.

К обуревавшим чувствам примешивается горечь. Да, я совсем уже человек…

-Садись! – кивает он на стул, потом наливает в высокий бокал вина, протягивает и приказывает. - Пей!

-Яд? – с коротким смешком интересуюсь я, прихлебывая божественный напиток.

-Даже если яд, какая тебе разница? Отправишься обратно в Бездну раньше срока…

-На этот раз я не уйду, не выполнив задуманного.

Смотрю ему в глаза. Взгляда он опять не отводит. Смотрит без вызова. Но как равной.

-Честно говоря, я не поверил сначала. Привык к твоему коварству, знаешь ли. Искал подвох, скрытые мотивы. Ломал голову, пытаясь проникнуть в твои мысли и разгадать твои планы, понять, зачем ты вломилась в библиотеку и устроила эту комедию…

Я поморщилась. Комедия! Вот, оказывается, название моим чувствам.

-Почему выбрала именно её? – кивает он на моё новое тело.

Черные волосы, бледная кожа, высокие скулы, светлые глаза… ой ли?

-Ты знаешь, что меня связывает с Крисанией… - читает он мои мысли… - она нужна мне, чтобы открыть Врата…

Да уж, знаю…

-…попасть в Бездну…

Знаю.

-…уничтожить тебя…

Знаю.

-…и остальных богов.

ЧТО???

-Да, – спокойно подтверждает Рейстлин, - Я уничтожу вас всех. Тебя. Паладайна. Свору мелкой шушеры, которую все называют младшими богами - саркастическая усмешка, - …я займу ваше место. И на небе, и в душах людей. О вас забудут и больше никогда не будут вспоминать. Я возьму вашу силу и отберу вашу власть. Вот так-то… госпожа Такхизис.

Он сидит, смотрит на меня в глаза сквозь стекло бокала и едва заметно улыбается.

Я смотрю ему в глаза и отшатываюсь, потому что понимаю – это правда. Уничтожит. Растопчет. Смешает с грязью. И даже не вспомнит в момент своего торжества. И тут мне, Такхизис, Богине Ужаса и Смерти, становится страшно. Я испытываю уже знакомое мне чувство – по спине бегут мурашки, а желудок словно наполняется холодной свинцовой тяжестью. Мне страшно. До дрожи в коленках. До злых слез, невольно выступающих на глаза…

КОГДА и ЧТО мы, боги, упустили, что позволили человеку поставить себя выше, чем он есть? Могли ли мы повлиять на его судьбу? Или нелепый случай, над которым иногда не властны даже мы, способствовал становлению его могущества? Я пытаясь оправдать нас, но не могу, потому что он добился всего сам, положив на алтарь своей будущей силы надежду на крохотное счастье в этом мире, окропив кровавым потом жертвенный огонь…

А впрочем, какая разница, как это произошло. ТЕПЕРЬ это не важно…

-Посмотри, на кого ты стала похожа, Такхизис! – жестко добавляет Рейстлин. - Я вышел на борьбу с богиней, а побеждать придется дрожащую тварь. Много чести…

-Ты бросаешь вызов устоявшемуся порядку! Не нами он был заведен и не тобой оборвется! Ты не посмеешь заменить нас ВСЕХ! – страшно кричу я, и бокал с вином лопается под сжатыми пальцами.

-Посмею. Да, я бросаю вызов, но ведь именно это тебя во мне привлекает? – усмехается Рейстлин.

Когда и что мы упустили, что позволили человеку поставить себя выше, чем он есть? Я, я виновата… я…

-Ты, – соглашается Рейстлин. – Ты видела во мне только зло. Пожинай плоды трудов своих…

-Но ты и есть зло! Мой самый лучший ученик!

-Я уже давно не твой ученик, Королева… - устало шепчет Рейстлин и подходит к окну, отворачиваясь от меня, - и зла во мне ровно столько, сколько и в других. Может, чуть больше, не спорю…

Он замолкает, вглядываясь вдаль.

Я тоже молчу, наблюдая за его спиной. Безумно хочу подойти и поцеловать его, но не решаюсь. Пусть говорит… Сейчас мне кажется, что все будет хорошо… Какой вздор! Уничтожить всех богов и стать единой силой! Он поймет нелепость своей затеи…

-А ведь было раньше… - продолжал шептать маг, - я лечил детей, помогал людям, хотел даже однажды бросить занятия магией… Все, все сгорело… Я выбрал свой путь и не отступлюсь, слишком большая работа проделана…

Я не выдерживаю, встаю, подхожу к нему и обнимаю.

-Такхизис, ты ведь знаешь, что я не лгу. Вы все умрете.

Мне все равно. Абсолютно. Потому что он поворачивается ко мне, но не отшвыривает от себя, а проводит одной рукой по волосам и еще тише добавляет:

-Ты видела во мне только зло… Почему? Ответь, богиня. Ты читаешь в душах людей, что ты прочитала в моей?

-Ураган, - отвечала я, слабея от его близости, - темный ураган невероятной силы, тьму, злую мощь и безумную жажду…

-Ты видишь во мне того, кто я есть, - шепнул он, наклоняясь все ближе, - а знаешь, кого видит во мне ОНА?

Я не сразу понимаю, что он говорит о Крисании.

-…Того, кем бы я мог стать. И порой он нравится мне намного больше меня настоящего.

-Забудь. Не думай. Не говори, – отрывисто прошу я в перерывах между поцелуями. – Сейчас ты мой. Только ради тебя я превратилась в то, что ты видишь перед собой.

-Я не стою этой жертвы, Королева. Поверь мне. Как и любой другой. – устало возражает Рейстлин, - Но все равно буду их требовать, - и он касается моих губ.

Мне казалось, что я взорвусь на тысячи мелких осколков, ноги подкашиваются, но он крепко держит меня, не давая упасть.

-Вот мое условие Такхизис: рано утром ты должна будешь исчезнуть из этого дворца и из моей жизни. В следующий раз мы встретимся только в Бездне. И этот час будет последним в истории Кринна, когда Богиня Такхизис и Рейстлин Маджере сойдутся на одной арене. В живых останется только один…

-Согласна, согласна! – неистово шепчу я, покрывая его лицо поцелуями. Потребуй он сейчас, чтобы я принесла ему голову Паладайна на блюдечке, я бы не колеблясь, пошла и выполнила его требование. Если бы смогла.

Рейстлин кладет руки мне на талию, отчего я тут же чувствую сильный жар, исходящий от его тела, наклоняется к самому уху и еле слышно говорит:

-А ведь я презираю тебя.

-Я сама себя презираю! – шепчу я, еще крепче прижимаясь к нему, - но не могу по-другому.

-Кто бы мог подумать…

Эти небрежно брошенные слова последние, что я слышу от него в эту ночь. За окном стоит иссушающая духота, которую не унесла с собой даже темнота, но огонь, пылающий во мне, был в тысячи раз сильнее. Похоже, я добилась своего. Совсем не так я все представляла, не было сейчас в этой комнате ликующей богини-победительницы и её сломленного непокорного ученика, а был могущественный маг, делающий одолжение приползшей к нему жалкой женщине. Злые слезы заливали глаза, выдавая мои чувства, но я не открывала их, чтобы не видеть торжества на его лице. Может, торжества и не было, но я боялась узнать правду.

Черная мантия соскальзывает на пол, смешиваясь с черным же шелком дорогого аристократического платья, но становится только жарче. Я жадно целую того, кто милостиво подарил мне себя на одну ночь, и думаю, что все, что я потеряла из-за него, этого стоило. Хотя нет, потом я уже ни о чем не думала, я просто отдалась ему, как самая распоследняя портовая шлюха, готовая за медяк подарить свою любовь кому попало. Но я нисколько, нисколько не жалела об этом, и это самое страшное…

[Fatalis]

***



Ты платишь душою, как иные монетой…

«Мельница»



Очнулась я на холодных ступенях лестницы. Сознание медленно возвращается в усталое тело. Я еле-еле разлепляю тяжелые веки, чтобы тут же зажмуриться от слепившего глаза солнца.

Голова прислонена к влажному прохладному камню, волосы спутаны и свисают лохматыми прядями, на плечи наброшена какая-то тряпка…

«Спасибо хоть за это, Рейстлин…»

«Не за что, Такхизис… - неожиданно в голове звучит саркастический голос, - Голая женщина в храме Паладайна – это, согласись, скверно… А теперь убирайся отсюда»

«Я все прекрасно помню», - устало передаю ему мысль и закрываюсь, чтобы он не смог прочитать моих чувств. Хотя кто лучше него мог их знать?

Я снова хотела к нему. Просто непереносимо хотела. Вскочить и вновь отыскать его комнату, вновь хотя бы смотреть на него. Но я сжала кулаки до боли в пальцах и осталась сидеть на ступеньках. Я не сомневалась, что он запросто вышвырнет меня из своей комнаты, если я посмею опять заявиться на её пороге.

Чувства вырвались на волю слезами. Уже не злыми. Ничего во мне не осталось от прежней Такхизис: ни имени, ни гордости, ни злости, ни умения ненавидеть. Все сгорело в ночном пожаре. Я потеряла все, но научилась плакать.

За всхлипами я не сразу услышала легкие шаги. На миг ярко загорелась дикая надежда: а вдруг? Но тут же погасла, когда рядом со мной присела на колени Крисания.

Она молча гладила меня по голове, пытаясь успокоить и, когда поток слез иссяк, тихо сказала:

-Чтобы ни случилось с тобой, на все воля Паладайна.

О, как дико и смешно это звучало! Да, на все воля моего братца. Даже на мое падение.

-Ты пришла издеваться? – раздраженно бросаю я, но, увидев, как удивленно вытянулось её лицо, понимаю, что она ничего не знает. Даже того, кто сидит перед ней.

-Извини... извини… - выжимаю из себя по капле. За что я извиняюсь перед этой жрицей? Я! А впрочем, кто я теперь такая, чтобы ставить себя выше неё?

-Пошли, я помогу тебя умыться. – ласково предлагает она. – потом мы поедим и ты расскажешь, что с тобой случилось. Я помогу тебе, чем смогу. Как тебя зовут?

Губы хотят шепнуть «Такхизис», но я понимаю, как это глупо, выдавать себя за великую богиню такому существу, как я.

Поэтому я просто молчу.

-Все будет хорошо, – шепчет Крисания, помогая мне подняться. Но я вдруг вспоминаю, как этой ночью что-то бессмысленное шептал мне Рейстлин и бессильно усаживаюсь обратно.

-Сейчас я позову кого-нибудь из жриц. Дождись нас, хорошо? Мы обязательно тебе поможем. Все будет хорошо.

Крисания стремительно уходит, и я вижу, как её белоснежное одеяние исчезает за углом.

Твое милосердие бесконечно, жрица, но чтобы ты сделала, если б узнала, НА КОГО ты растрачиваешь теплоту своей души? Пусть даже этот КТО-ТО – всего лишь тень былого…

Тишина, окружающая меня, давит. Я сама не понимаю, как я решаюсь на поступок, о котором никогда не помышляла даже в минуты величайшей опасности. Я прошу помощи у брата.

«Паладайн! Умоляю, забери меня отсюда. Мне не хватает сил даже на то, чтобы покинуть это тело и вернуться в Бездну. Пожалуйста, забери меня …»

Свет меркнет, и я будто со стороны вижу мертвое тело аристократки на храмовой лестнице перед тем, как солнечный свет Кринна сменится на грязно-розовую бесконечность Бездны.

Передо мной стоит высокий старец, убеленный сединами - любимая личина моего брата. Он молча смотрит на меня, предоставляя мне первое слово.

Я обнимаю его, наверно, в первый раз с того самого дня, когда Творец создал нас и, не в силах сдерживаться, опять плачу.

-Я… я… я

-Я все знаю, сестра. Неужели ты думала, что я настолько слеп? – его глубокий бархатный голос успокаивает. Он дарит мне покой, которого я никогда раньше не знала, вечно находясь в состоянии войны.

-Я не могу без него, Паладайн! Я хотела подчинить его своей воле, но вместо этого он подчинил меня своей! Посмотри на меня! Посмотри на меня, брат! Кого ты видишь перед собой? Ты узнаешь? Узнаешь Такхизис? Не лги мне, ты ведь Светлый бог! Такхизис больше нет. В мире осталась только одна сила – добро, которое ты несешь. Я… я проиграла. Окончательно. И для этого не требовались армии сияющих рыцарей и Светлых драконов… Всего лишь один человек…

-Сестра… - я чувствую, как он грустно улыбается, - если ты впустила в свою душу светлые чувства – это не означает проигрыш…

-Светлые? – хохочу я, - если бы…

-Не обманывай себя. Тьма в твоем сердце расступилась именно благодаря им.

-Ты только поэтому спас меня? – горько спрашиваю я.

-Что ты. Я люблю этот мир. И люблю тебя, как неотъемлемую его составляющую. Любая жизнь держится на противостоянии: темного и светлого, добра и зла, тебя и меня… Если одна из сил ушла, другая займет её место. Это закон. Не нами он был придуман, и не нами будет разрушен.

Я через силу улыбнулась. Что-то похожее говорила я Рейстлину…

-Брат, я безумно хочу вернуть саму себя, хочу забыть этого мага и то, что он со мной сделал. Но… все попытки заканчиваются полным моим поражением.

-Если ты действительно хочешь этого… - Паладайн смотрел на меня добрым отеческим взглядом, - я сделаю это…

-Для меня?

-Для мира, дорогая Такхизис. Для жизни на этой земле. Люди должны побеждать тьму в своих сердцах. А чтобы эта тьма была – нужна ты.

-Нельзя увидеть звезды, не зная ночи, - прошептала я, - раньше ты говорил мне это.

-Да. – печально кивнул головой брат. – Я возрадовался, когда в твоей душе зародилась человечность, но… Ты должна стремиться погрузить этот мир во тьму, чтобы мир понял, что есть свет. Вопрос, хочешь ли ты сама стать прежней Королевой Зла?

-ДА! – страстно закричала я. – Безумно, безумно!

Вернуть свою гордость и силу, власть и могущество. Вернуть свою ненависть.

-Тогда я сделаю так, что ты забудешь все, что с тобой случилось…

-А… а он?

-Рейстлин тоже. Я пока еще бог и мне это под силу. Но знай, Такхизис, я делаю это только ради жизни на земле.

Паладайн закрыл глаза.

Я отошла от него и опустилась на землю. Словно почувствовав близкий конец, воспоминания о Рейстлине вновь разгорелись ярче пламени. Они захватили мой разум, чтобы начать исчезать из него. Спасибо, брат, ты начал с незначительных мелочей, чтобы у меня осталось еще несколько секунд для главного…



…Память исчезала. Я уже не помнила, с какого момента во мне поселилась эта болезненная страсть к смертному. Я чувствовала, как пустота внутри меня растет, заполняясь чем-то холодным и липким. Мной прежней…



…И в последний раз, ловя за хвост прошедшее: духота ночи… горячий бархат мантии… аромат розовых лепестком… шепот… Чей?…



…В тот момент, когда острота чужих прикосновений превратилась в острую жажду зла, я услышала свой собственный ледяной голос:

-Этот смертный червь, что посмел бросить МНЕ вызов, дорого заплатит за свое неповиновение!





I wish for this night-time

to last for a lifetime…



Я хочу, чтоб эта ночь

Продолжалась всю жизнь..



«Nightwish» –« Sleeping sun».





КОНЕЦ.

30 мая – 3 июня 2005г.

Ыыыыыыы! Сильно. Интересно. Короче, зачот! А также афтар жжот!)))